Демон

Миниатюрка на вампирскую тему. Такими вещами я разминаюсь перед тем, как писать основное, и обычно никуда их не публикую. 

Кровь дико стучала в висках, с огромной скоростью проносилась по венам и старалась разорвать барабанные перепонки изнутри. Каждый удар сердца отзывался сладостью на губах и в паху. Музыка — вязкая, притягательная своей отвратительностью, ритмично ввинчивалась в мозг, разъедаемый коктейлем из алкоголя и наркотиков. Медленная и тягучая, полная грязи, она удивительно легко встраивалась в один бит с бесноватым сердцебиением. Стимуляторы делали свое дело, заставляя кончики пальцев гореть и звенеть, как перетянутые струны, а прерывистое дыхание то и дело срывалось в стоны и крики, мгновенно пожираемые ревом музыки и толпы.

Влажные от пота тела ломались на танцполе, как тряпичные куколки из древнего ритуала Вуду. Черная вульгарная одежда и старые маски делали из людей, развитых личностей просто тела. Разгоряченные куски мяса. Каждую субботу этот клуб становился языческим капищем, где офисные менеджеры и студенты отдавались похоти и музыке. Здесь поклонялись новым инкарнациям Древних Богов — Неону. Сексу. Амфетамину. Крови. И каждую субботу Демон вырывал себе одно безумное тело из танца. Все завсегдатаи знали о Демоне. Его боялись. Его хотели. Любой из них про себя молил о его поцелуе и каждый из них радовался наутро, что его удалось избежать, выиграть себе еще неделю жизни перед следующим красным карнавалом.

Причиной был его Поцелуй. Удовольствие, дарованное им сводило с ума, поражало и превращало в животное. Это была самая сладкая электро-судорожная терапия. Самая чистая доза. Самый сильный оргазм. На секунду поцелуй разгонял танцора настолько, что амфетаминовый бред в сравнении с ним казался гонкой усталых черепах. Но через считанные мнговения ритм сердца стремительно замедлялся. Каждый удар исторгал грязную кровь из тела прямо в желудок Демона. Пульс падал до той отметки, когда еще чуть-чуть, и его уже не разогнать. И в момент высшей точки наслаждения одного из этой пары обдавало жаром, про который он успел забыть за долгие годы охоты, а другого погружало в холод, о котором он уже никогда и никому не расскажет.